― Вика, иди кушать. Остынет же. Вика ничего не ответила. Только поправила капюшон, чтобы еще сильнее закрыть лицо. И продолжала смотреть в окно. В группе ее не боялись ― тут были дети, которые били других просто потому, что те спали на их кроватях. Вика никого не трогала. Не кричала. Не жаловалась. Но к ней не подходили. Говорили шепотом: «Она не как все. Слишком взрослая». А воспитатели за спиной добавляли: «И слишком сломанная». Она появилась в приюте поздней весной. Не кричала, не плакала, не просилась обратно...

— Мама, у меня есть хорошие новости и плохие. С чего начать? Тамара Фёдоровна прижала телефон к уху покрепче. — Давай с хороших, доченька. — У тебя скоро будет ещё один внук! А плохие — нам нужны деньги. Срочно. Много денег. Тамара села на диван. Внутри что-то ёкнуло. То ли от радости, то ли от предчувствия беды. — Светочка, поздравляю! Но какие деньги? — Мама, ты же знаешь, как мы живём. Денис работы лишился, ипотека висит, а тут ещё ребёнок на подходе. Нам нужно четыре миллиона. Четыре миллиона...