— Это что такое? — голос Марины звенел, как натянутая струна. Она стояла посреди коридора, держа в руке тонкую фарфоровую чашку с отбитой ручкой. — Это моя любимая чашка. Была. Антонина Петровна, сидевшая в кресле в гостиной, медленно подняла на невестку глаза. Взгляд у нее был кроткий, страдальческий, будто она уже заранее принимала на себя всю вину мира. — Мариночка, прости, ради Бога. Руки совсем не держат, сама знаешь. Давление сегодня скачет. Хотела тебе чайку с ромашкой заварить, успокаивающего...

– Хах-хах-хах! – задыхаясь, Василий добрался до темного зева переулка и юркнул в щель между домами. В голове шумело, перед глазами вспыхивали яркие искры, сердце стучало так, будто готово было проломить грудную клетку, а ноги подкашивались. В чем дело? Вроде бы, он вполне молод и здоров, а тут небольшая пробежка чуть не прикончила его! Определенно, с этим местом что-то не так. – Эй, куда он делся? – раздалось откуда-то сзади, с улицы. – А за теми машинами его нет? – ответил первому другой голос...