Кошка уходить не собиралась. Смотрела на Жеку, как на последнюю надежду, потом и вовсе подошла, обняла Жекину ногу облезлым хвостом и снова взмолилась: Мау! — Лужи, холодрыга, на макушку что-то капает — лето называется, — ворчала Жека, царапая взглядом мокрый тротуар, по дороге на работу. Вся ее жизнь была похожа на это хмурое утро. Какая-то она у Жеки получилась – ни плохая и ни хорошая. Никакая! Сорок пять, а вот не чувствует себя Евгения Петровна Васильева ягодкой. Скорее, урюком сушеным, ну, или изюмом каким-нибудь...

"Я хочу помолиться за выздоровление Жеки, - с ходу отчеканила бабушка-божий одуванчик, переступив порог церкви, - примите, пожалуйста, заказную о здравии". Свечница, изнемогавшая от жары, не характерной для последнего дня лета, и раскладывавшая поступившие на продажу книги, мгновенно переключила свое внимание на худенькую невысокую благообразную старушку в белом вязаном платочке, взяла в руки ручку и, приготовившись писать, добродушно уточнила: "А Жека - это Евгений или Евгения? Как мне болящего/болящую...