Когда дед перенёс инсульт, мы приняли решение забрать его к себе. Моя жена колебалась, я сомневался, но по-другому было нельзя: он не ходил, плохо говорил и боялся ночей. Мы выделили ему комнату. Простую. Кровать, телевизор, кресло, ночник, фотография бабушки, которой не стало три года назад. Он редко ел, почти не разговаривал. Но иногда... он пел. Очень тихо. Почти шёпотом. Старую военную песню, которую помнил с молодости. Первую неделю всё шло более-менее спокойно. На вторую он начал просыпаться ночью...

— Ты правда думаешь, что мёртвые молчат? — спросил отец в последний раз. — Они просто ждут, пока мы их услышим. Я тогда рассмеялся. Что-то вроде "Ну да, конечно". А через неделю его не стало. Инфаркт. Он был один, в своём старом доме, без телефона, без друзей. Тело нашли через три дня, когда соседи потеряли его из виду. Я не видел отца много лет. Ни звонков, ни писем. Только однажды он прислал странную открытку без слов — с изображением заброшенной часовни и короткой фразой на обороте: "Не переходи" На похороны я всё же поехал...