— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

— …Нужен мужик в доме, Машка! Нужен! Да вот только где их найти, мужиков–то! — вздыхая и щелкая семечками, говорила своим низким голосом Дарья Викторовна. — Повывелись нынче мужики–то. Я, вон, последнего отхватила, Матвея своего, да и тот помер. И не надейся, Манька, не пристроишься теперь! Тем более ты с обузой… Придется одной век коротать, так вот я тебе скажу, Маруся. Дарья Викторовна, Машина соседка, поудобнее устроила крупные, одутловатые ноги, сплюнула шелуху в ладонь, глядя, как Маруся, худенькая,...