Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...

— Вот документы на квартиру передай Максиму, пусть перепишет на меня, — Галина Петровна протянула папку с бумагами, даже не глядя на меня, словно я была не человеком, а курьерской службой. Я стояла в дверях нашей спальни, держа в руках чашку утреннего кофе, и не могла поверить своим ушам. Свекровь приехала к нам в гости всего три дня назад, а уже распоряжалась как полноправная хозяйка. Но это заявление превзошло все мои ожидания. — Простите, Галина Петровна, о какой квартире речь? — спросила я, стараясь говорить спокойно...