В сорок пятом году Исаковский написал свое самое пронзительное стихотворение «Враги сожгли родную хату…», воплотившее всё то, что чувствовали десятки, а может, и сотни тысяч солдат – освободителей Европы, да вот не освободителей самих себя. Стоило всего лишь один раз прозвучать по радио этой песне под названием «Прасковья», как она была со скандалом запрещена для дальнейшего исполнения, хотя люди писали на радио тысячи писем с просьбой ее повторить. Однако «вино с печалью пополам» пришлось не по вкусу обессердечившимся от усердия цековским и пуровским проповедникам оптимизма...

Иркутск встретил меня запахом сырой древесины и замерзшего бензина. В воздухе чувствовалась дальняя влага тайги — как будто сам лес, склонившись к городу, медленно дышал тебе в затылок. А может, это просто сквозняк в фойе облупленного аэровокзала. Я вышел на улицу, прищурился от утреннего солнца, и тут же пожалел об этом — снежная пыль срывалась с крыш и слепила глаза. Февраль. Настоящий сибирский, вязкий, со скрипучими воротами и льдом под ногами, на котором можно и крест себе надорвать. На перроне меня ждала она — Светлана Овчинникова...