Утро выдалось тяжёлым. Серафим проснулся с головной болью — вчерашнее застолье с Фролом давало о себе знать. Он пошатывался, идя по избе, хватаясь за стены. У двери стояла деревянная бочка с водой — оттуда он жадно напился, глотая холодную воду большими глотками. Потом направился к буфету, где, как он знал, хранился самогон. — Дарья! — заорал он. — Где самогон?! Дарья, не говоря ни слова, схватила Аньку за руку и выбежала из дома.  Анька, сонно потягиваясь, выскочила вслед за матерью. Свежий утренний воздух ударил в лицо, прогоняя остатки сна...

Скрип торможения поезда метрополитена. Вопль: – Туды-т вашего родителя, наплодились-то как! У-у-х, ну и народу – тьма. Стойте, какая это станция? А, «Проспект Мира». Срочно дайте пройти, дорогу, дорогу! Что? Сам ты приезжий! Ага. И вас туда же. Хамло человечье! Да пошел ты в… Настойчивое копошение. – Христа ради, да где ж этот дурацкий пакет? Самодовольный смешок; вслед, чуть погодя, звук откупориваемой бутылки пива. Жадный глоток. И удовлетворенный выдох. – Нет, хумансам Свобода Воли не к лицу, она стала их придурошной чертой характера, не более...