— Он тебя продал, — сказал незнакомец, — тобой карточный долг отдал. Да ты не бойся, я тебя не обижу. Чего затряслась? — Брезгую, — скривился Гриша, — после того, что ты сделала… Ты мне изменила! Мне на тебя смотреть противно, не то, что жить с тобой. И вообще, я тебя никогда не любил! Все время использовал. Ты — просто удобная, влюбленная дура! *** В Гришу я влюбилась с первого взгляда. Знаете, бывает так, будто молния ударила? Вот у меня именно так и было. Увидела я его на студенческой дискотеке, в толпе танцующих, и все — пропала...

Марина закрыла глаза и мысленно досчитала до десяти. Напряжение не спадало. Слова, которые свекровь обронила за семейным ужином, всё ещё звенели в ушах, острые, словно отравленный дротик. — Вы это сейчас серьёзно, Елена Григорьевна? — голос Марины прозвучал неожиданно глухо, с лёгкой хрипотцой. Свекровь поджала губы, покрытые яркой помадой цвета переспелой малины. Эту помаду она не меняла, кажется, никогда, несмотря на тонкие морщинки, разбегавшиеся от уголков рта. Её волосы, выкрашенные в насыщенный ореховый оттенок, были уложены в строгую причёску, напоминавшую старинный военный шлем...