Я встретил его на кордоне, затерянном в таком уголке Красноярского края, куда вертолёт летает два раза в месяц — и то, если погода позволит. Я писал серию очерков о людях, выбравших полное уединение, и лесник, проживший в тайге без малого полвека, был идеальным героем. Он походил на корень старой лиственницы — сухой, кряжистый, с лицом, иссечённым морщинами, как кора. В его выцветших голубых глазах плескалось такое спокойствие, какое бывает только у гор или у очень старых рек. Мы проговорили весь вечер...

Как прошёл следующий день Наташа не помнила. Кажется, всю его световую часть она провела в своей мо.ги.ле. По крайней мере память ясно вычерчивала события только после того момента, когда она уже сидела на оградке, болтая ногами, и рассматривала созвездия, повисшие над клад.би.щем. Небо походило на перевёрнутый дуршлаг, с той стороны которого горел яркий свет, проникая на землю сквозь крохотные отверстия. Возле полумесяца, наколотого на пики елей, сгрудились волнами рябые облака. Это выглядело довольно зловеще...