До полудня было еще далеко, когда подъехал я к берегу Сухоны, лениво катящей свои густые целлюлозно-бумажные воды под плавившемся на небе солнцем. Паром стоял на той стороне, ткнувшись платформой в высокий берег, и не подавал признаков жизни. Я подождал малость, надеясь, что меня заметят и перевезут, походил по пустынному берегу, где даже кузнечики, наверное, сомлевшие от жары, не стрекотали, попинал обточенные водой камни и стал сигналить. Жалобно-капризный звук клаксона повис над сонной рекой, да так и истаял, не произведя ни малейшего эффекта ни на паром, ни на округу в целом...

Пролетела зима и весна, над деревней властвовал Июнь. Солнце щедро заливало поля, наполняя воздух терпким ароматом цветущего луга и нагретой солнцем земли. Короткие ночи окутывали землю мягкой, бархатной тьмой, усыпанной мириадами звезд. Жизнь в Берёзовке била ключом. С раннего утра до позднего вечера слышался гул тракторов и машин. В огородах зеленели ровные ряды молодой картошки, капусты и моркови. А в садах алели спелые вишни, маня своей сочной сладостью. Смородинка, всю зиму пролежавшая подо льдом, теперь весело журчала, неся свои воды вдаль...