Ты смутно чувствуешь, что что-то не так. У тебя всё есть — здоровье, работа, отношения. А внутри — тревога. Или одиночество. Или глухая тоска. Ты не можешь объяснить себе, откуда это. Воспоминания молчат. Сознание говорит: «Всё в порядке». Но тело помнит. Потому что эта боль могла появиться ещё до твоего первого вдоха. Ещё в утробе. Ещё когда у тебя не было слов. Наука называет это перинатальной матрицей, а глубинная психология — до-речевыми, дородовыми и внутриутробными переживаниями, которые отпечатываются в бессознательном и теле...

На чёрном дереве памяти сидит ворона. Чёрная, как сажа, с крыльями, блестящими под утренним солнцем, будто отполированное горе. Она молчит. Затаилась, как сама смерть. Но я точно знаю — она кричала. Так, что стены тряслись, и старая яблоня в бабушкином саду скрипнула сучьями. Она кричала тогда, когда баба Зина сделала последний вдох. Я не слышала этот крик, но он расколол мне сердце. Он не был внешним — он был где-то внутри, будто чья-то когтистая лапа сжала грудь, не давая вдохнуть. И в этот миг я поняла: всё, что я знала о доме, времени и покое, ушло вместе с ней...