Меня никто не открывал уже много лет. Я лежу на дне ящика в старом комоде, перевязанная выцветшей ленточкой, в запахе времени, которого уже не существует. Всё вокруг давно изменилось: телефоны стали умнее, письма — короче, а слова — холоднее. А я всё такая же. Пачка писем. Согнутая от времени, но прямая внутри. Потому что я помню то, чего никто больше не вспомнит. Я начиналась с первого: короткого, неловкого, но настоящего. В нём не было привычных «привет, как дела», там сразу билось сердце — чуть неуверенное, но решительное...

Октябрь 1941 года выдался на редкость холодным. Гроб с телом Елены Соколовой опускали в сырую землю под шепот соседок: «С горя померла… Муж-то на фронте новую нашел». Шестнадцатилетняя Маша стояла у могилы, сжимая в кулаке обрывок отцовского письма. Ветер рвал с деревьев последние листья, а в ее душе навсегда поселилась клятва: «Никогда не прощу. Никогда не стану как он». Но она еще не знала, что однажды этот холодный ветер доведет ее до Москвы — прямо к его порогу... Октябрь 1941 года в селе Октябрьское выдался на редкость холодным и промозглым...