Лето перевалило за середину. Самое горячее, жаркое, пыльное время. Солнце выжаривало так, точно злилось на все сущее на земле - и желало, чтоб о его гневе все знали. Но двое людей все равно упрямо тащились по дороге не первый день. Оба относились к тому сорту мужчин, каких ближайшие соседи пренебрежительно зовут "гринго", только вот один был взрослым - а второй ребенком. Рааданхи не особенно понимал, почему те, за холмом, в своих каменных и деревянных коробках, делают какие-то различия между ними самими и такими, как его скорые гости: для него это были совершенно одинаковые чужаки...

— Теперь это мой дом, а ты чужая! — ответила невестка, когда свекровь попросила остаться ещё на неделю. Напряжение в голосе было таким, словно натянутая струна вот-вот лопнет. Я смотрела на неё, отказываясь верить: всего год назад мы готовили клубничный пирог вместе, хохотали над нелепой рекламой… Кто же виноват в этой перемене? Я, навестившая их впервые за три месяца? Или она, отгородившаяся от меня? Рука машинально коснулась дверного косяка. В кухне благоухал свежий хлеб, а в углу тихонько булькал чайник – как старый приятель, пытающийся найти добрые слова, но не решающийся их произнести...