Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Не почтальон Федотыч — молодой боец с конвертом в руках. Не похоронка. Хуже. Письмо, которое разобьёт её жизнь на «до» и «после»... Холод. Он въедался в кости, пробирал сквозь ватник и шаль, намертво впивался в стены покосившейся избы на краю сибирской деревни. Январь 1945-го в Томской области выдался лютым. Ольга Васильевна подбросила в прожорливую пасть печки последнюю охапку плах – сухих, трескучих. Тепло едва успевало разойтись по избе, как мороз тут же высасывал его обратно сквозь щели...

— А я, что теперь без ведома твоей матери не могу выйти из дома, пока не отчитаюсь куда пошла и зачем? — голос Ольги резал тишину так, что казалось, стены вздрогнули. Муж сидел за столом, опустив взгляд в телефон, словно экран мог спасти его от этого разговора. Он не поднял глаз. Только медленно втянул воздух через нос, как делают люди, пытающиеся не сорваться. — Ты опять начинаешь, Оля... — тихо произнёс он, не глядя. — Опять?! — она почти ударила ладонью по столу. — Я выхожу в магазин за хлебом, а через десять минут мне звонит твоя мама: «Ты где?»...