Деревня носила странное название – Ольховка, прямо как в песне. И её звали Оля. До смешного – Оля из Ольховки. Это ж надо... Да еще и внешность у неё типичная, деревенская. Одна радость – глаза. Цвет у них необычный, васильковый. Только Оля так всегда стеснялась, что эти свои глаза прятала. Воткнёт взгляд в землю и шагает вперёд, слегка вразвалочку, прихрамывая. За эту походку её Утей и прозвали. Да так к ней эта кличка прилипла, что по имени её только отец и звал. Мать рано померла, Оле тогда года...

Она бежала не от мужа, не от бедности и даже не от одиночества. Она бежала от того, что делает женщину несчастной — и нашла счастье там, где никто не искал. На кухне пахло пережаренным луком и обидой. Лидия Сергеевна молча вытирала стол — круг за кругом, будто стирала не только капли борща, но и свою усталость. Свекровь сидела у окна с чаем и журналом, в котором давно не было ничего, кроме советов «как правильно вести хозяйство» — именно то, чем она никогда не занималась. — Ты опять положила много соли...