«Когда открыли завещание, я не сразу поняла, что это было — ошибка или удар в спину…» Дом наполнился тишиной сразу после ухода последних поминальных гостей. Как это часто бывает, опустевшие комнаты загудели в голове глухим эхом — не столько от звуков, сколько от внезапной пустоты. Словно кто-то снял старую шаль с плеч, и ей стало зябко — не телу, а душе. Мария Тимофеевна стояла в прихожей, прислонившись к дверному косяку, как к берёзе на родительском кладбище, и смотрела на свои руки. Они пахли укропом и холодцом...

Светлана стояла у окна своей кухни, рассеянно помешивая кофе. За стеклом моросил октябрьский дождь, превращая мир в размытую акварель серых и жёлтых оттенков. Прошёл месяц с того дня, как Игорь собрал вещи и ушёл к своей двадцатипятилетней коллеге Кристине. Месяц, который показался ей одновременно вечностью и мгновением. Сначала была боль — острая, режущая, не дающая дышать. Потом пришло оцепенение. А теперь... теперь была странная лёгкость. Как будто с неё сняли тяжёлый рюкзак, который она носила годами, даже не замечая его веса...