Николай Геннадьевич притормозил, едва не задев колесом корявый пень, торчащий из высокой травы. Дорога, и без того больше похожая на звериную тропу, здесь окончательно терялась в зарослях. Ветер шевелил листву, и сквозь густую зелень проглядывала крыша — низкая, поросшая мхом, будто вросшая в землю.   Он заглушил двигатель, и в наступившей тишине стало слышно, как хрустят сухие ветки под ногами. Боль в груди, привычная и назойливая, сжала рёбра, заставив согнуться. Николай зажмурился, переждал спазм, потом выпрямился и медленно пошёл к избушке...

Через полчаса дверь отворилась, и в избу вошла баба Надя. — Все спит? — спросила она тихо у Василисы. — Спит, но уже всё, — ответила Василиса. — Всё совсем всё или ещё что-то осталось? — Я ничего не чую, значит, всё. — А ты почему тогда в памяти и на ногах? — А я её глотать не стала. Она вся этой гадостью была облеплена. Зачем мне Навьей чернотой травиться? - фыркнула Василиса. Начало тут... Предыдущая глава... — И куда ты лягушку дела? — прищурилась баба Надя. — Мы её в печку отправили, — ответила Василиса...