Дочерей Нины Федоровны осуждал весь дом. Соседи шептались: —Родная мать больна, а они словно чужие. Почти не ухаживают, не помогают… Забыли про мать. А ведь Нинка их одна растила. Все на себе тянула. Вот так рожай… В старости стакан воды не принесут. — Старшая заглядывает… — Ага, и всегда с таким видом будто срок пришла отбывать… Нина Федоровна знала о чем судачат соседи, ведь сама им и жаловалась. Жила она на первом этаже. Летом держала окна весь день открытыми и слушала болтовню и сплетни. Иногда ее губы кривились в тонкой, едва заметной улыбке...

— Слушай, Дарья, у меня будет к тебе одна просьба, — сказал Феликс. — Что за просьба? — А давай я завтра вернусь с работы не как обычно, а ночью. — Ночью? — Ага. Ночью. Часа так в два. — А давай. — Да ты подожди. Я ведь ещё не всё сказал-то. — А что ещё? — И приду я домой не один, а со своими друзьями. — Приходи с друзьями. — Да ты можешь помолчать хоть минуту, Дарья? Ведь договорить даже не даёшь. Приходи, да приходи. Ты дослушай. — Я слушаю. — Вот. О чём я говорил? Ах да. Вернусь я, стало быть, домой ночью не один, а с друзьями...