— Ну баба Рита! Я же говорила, Славке нельзя сок! Ну посмотрите, как его опять обсыпало! Я сто раз повторяла утром, Мане и Кирюше можно, Славику нельзя! Неужели так трудно запомнить?! — рассерженная, опять глубоко беременная Ирина стояла на кухне и, уперев руки в бока, грозно смотрела на виновато сложившую ручки в молитвенном жесте сухенькую старушку, Маргариту Яковлевну, бабушку Иры и её брата, Дениса, в трёшке которой уже давно жила Ира с супругом, Виктором, и детьми. — Прости, детка, перепутала…...

Температура сбила ноги под самое утро. Ночь прошла в мокрых простынях и редкой дреме, от которой голова будто наливалась ватой. Хозяйничала тишина: на кухне остыл чайник, в прихожей темнела оставленная с вечера сумка с продуктами — так и не было сил разобрать. Татьяна лежала на боку, держа ладонь у горла, и думала о простом: хорошо бы кто-то подал воды, намочил полотенце, поставил рядом миску с горячим бульоном. Вчера Сергей сказал, что «задержится у Андрея», у того «не клеится с отчётом», надо помочь...