Когда я была маленькой, я мечтала выйти замуж за художника — не просто за человека с кистями и красками, а за волшебника, который видит мир под другим углом. Мне казалось, что такие мужчины слышат музыку в шуме дождя, замечают оттенки заката, которые ускользают от глаз остальных, и способны разглядеть в женщине не просто лицо, а целую вселенную. Я представляла их с вечно запачканными пальцами, в свитерах с крапинами краски, с лёгкой небритостью, запахом льняного масла и терпкой ноткой кофе. Их глаза — как тёплые омуты, в которых можно утонуть, их молчание — не от холода, а от глубины...

Однажды Трикотаж на меня обиделся. Я серьезно. - А чего это ты выходишь за дверь, а мы – нет?! – справедливо возмутился Зёма. Он вообще по возмущениям первый. «Не так стоишь, не так лежишь, не то даёшь, даёшь, но мало!» Зёму хлебом не корми, дай повозмущаться. Раньше он просто СМОТРЕЛ, а недавно понял, что орать-то, оказывается, эффективнее! Теперь орёт. Или ему просто нравится, как звучит вопль в полупустой прихожей. Мы ещё не разобрались. Но по поводу выхода в свет Зёма был категоричен: - Я выйду!...