О том, что в Гаврюшкино приедет художник, самый настоящий, с этюдником, красками и холстами, из столичного филиала Союза художников, и будет «живописать», стало известно от сторожа, дядьки Кондрата. Тот неспеша присел на скамейку, пристроил рядом ружьишко, с которым не расставался никогда, вынул кисет, оглядел сидящих и лежащих на поляне за председательским домом людей, хмыкнул, отогнал комара, ещё одного. За ним наблюдали, не торопили. Не дай бог, просыпет Кондрат на штаны табак, тогда всё — ничего не скажет, подожмет губы, обидится...

Корпоратив шёл в разгаре. Музыка, смех, звон бокалов. Аня сидела за столом рядом с мужем, стараясь поддерживать разговоры с коллегами, но вдруг услышала, как он, весело махнув рукой, сказал своим друзьям: — А моя мартышка у свекрови дома полы моет! — и громко рассмеялся. Стол загоготал. Кто-то похлопал его по плечу, кто-то подлил вина. Аня почувствовала, как кровь прилила к лицу. «Мартышка» — так он назвал её перед всеми… И добавил, что она дома, у его матери, убирается, пока он веселится. Она ничего не сказала...