Кровавую, жгучую рану. Есть муки, которые смерти страшней, Они мне на долю достались - Над гордой и светлой любовью моей Немецкие псы надругались. Её увели на позор и на стыд, Скрутили ей нежные руки... Отец её ранен, братишка убит, - Так мне написали подруги. Я их потерял и во мраке ночей, Лишь только глаза закрываю, Любовь свою вижу в руках палачей, И в кровь свои губы кусаю. И нет мне покоя ни ночью, ни днём, От ярости я задыхаюсь, И только в атаке, в бою под огнём Я местью своей упиваюсь...

Однажды, проходя по территории госпиталя, – в такие моменты Олег Иванович ощущал себя помещиком, инспектирующим собственные угодья, и это ему нравилось, пусть даже ничего здесь ему не принадлежало, в том числе не имелось ни единой крепостной души, – он услышал, как кто-то заливисто рассмеялся ему в след. Голоса были молодые, звонкие, и Романцову это даже сначала понравилось – в этом заведении практически всегда царила атмосфера напряжённости, поэтому любое проявление живого человеческого смеха грело душу...