Мы сжимали друг друга так крепко, Что в объятиях ломались кости. Мне такое встречалось редко. Нет, я не видел, не до, не после. По съёмным хатам вдвоем без бабла, Но и тогда мы не были бедны. И нам обоим хватало тепла, Запаха дома и света луны. А дальше что то пошло не так - И стало, сука, не интересно. Это ты - дура, это я - дурак; И для двоих нам не хватит места. Ты не ломайся, руби с плеча - Ведь это больше не повторится. И на столе всё стоит свеча, Но только снова не загорится. Согревай! Согревай, как никто не сможет! Обнимай! Обнимай, я обниму тоже...

Маша сидела на кровати и бесконечно перебирала вещи, которые только что сложила в рюкзак. На лице — смесь раздражения и уныния. Она смотрела на старый портрет на стене — улыбающуюся бабушку в сарафане и платке, а в душе росла обида. — Маша, ты опять собираешься ныть? — голос мамы звучал с кухни, раздраженный и уставший,— сколько раз уже говорила: лето в деревне — это не наказание, а отдых! Если бы не ты сама… — Отдых? — резко перебила дочь, поднимаясь с кровати, — мне не нужен твой “отдых”. Я провалила сессию, и ты решила меня так наказать! А не то, что вы называете “перезагрузкой”...