— Я говорю — ты никто! Слышишь, Даша?! В нашей семье, в нашей квартире… Даже чашки со своим именем у тебя нет. Я замерла в дверях кухни, словно налетела на невидимую преграду. По спине пробежал мороз, как будто я оказалась на пронизывающем февральском ветру. Внутри разлилось тягостное чувство – смесь горечи и оскорбления. Мой супруг сидел за столом, скрытым под клетчатой скатертью с изображением васильков. Его взгляд был устремлен в тарелку с манной кашей. Он не пошевелился. Не проронил ни слова...

Когда в дверь постучали в третий раз, Анастасия поняла: это конец. Не просьба, не случайность — судьба. Та, что приходит без спроса, как фашисты в родную станицу. Рука сама потянулась к топору за печью. "Если не она — то я", — мелькнуло в голове. Но за дверью раздался не грубый окрик, а сдавленный стон. И тогда она узнала этот голос. Тот, что когда-то шептал ей о любви под кубанскими звездами. Теперь в нем была только смерть. Кубань, лето 1942 года. Солнце, щедрое и неумолимое, заливало светом станицу...