"Пока я буду разгримировываться, ты пойди и возьми машину на стоянке", – попросил Высоцкий, положив руку на плечо старшего товарища. Окуджава вышел на улицу и обратился к группе шофёров: – "Друзья, кто-нибудь может отвезти меня на Таганку?" – "Нет, не поеду", – отмахнулся один. – "А вы?" – спросил Булат другого. – "Я тоже не поеду…" – проворчал тот. Тут с крыльца театра раздался знакомый хрипловатый голос Высоцкого: – "Кто свободен?!" – громогласно крикнул Владимир. В ту же секунду таксисты оживились...

Вопрос повисает между нами. Молчу, но мое молчание красноречивее любых слов. Считаю удары сердца — раз, два, три... На десятом он сам все понимает. Лицо бледнеет, ноги подкашиваются. Он шатается, хватается за стол, чтобы не упасть. Бутылка, которую он принес, падает, разбивается. Осколки разлетаются по полу, коньяк растекается темной лужей. Мы стоим друг напротив друга. Он делает неуверенный шаг вперед, протягивает руку, словно хочет коснуться, но замирает на полпути. В его глазах шок, неверие, страх...