Её смола густела чёрным соком — как бурый плач с горного дуба. Она собирала его в Каспийскую раковину, чтобы сварить зелье, предварительно омывшись в семи ключах, неистощимых из века в век, и семь раз воззвав к Бримо — рычащей и вздымающейся, ночной страннице, хтонической владычице умерших, — в безлунную ночь, укутанная в чёрный плащ. Похороны в древних Афинах были суровы и не обещали утешения. Для большинства греков загробный путь не сулил радости: смерть не стирала личность до небытия, но и не приносила надежды на блаженное «после»...

Алексей Сергеевич Морозов стоял посреди гостиной своей трёхкомнатной квартиры на Тверской и методично разбрызгивал красную пищевую краску по белому ковру. Каждая капля ложилась точно туда, куда нужно — результат долгих репетиций и скрупулёзного планирования. Сорок два года жизни, из которых последние пятнадцать он провёл в браке с женщиной, которая украла не только его сердце, но и его талант. Теперь пришло время вернуть украденное. Алексей окунул кисть в банку с краской и нанёс несколько мазков на стену у дивана...