— Да пошли вы все к черту! —выкрикнула Таня, швыряя в стену ложку для супа. Металлический звон отозвался в кухне, как выстрел. Валентина Ивановна поднялась из-за стола, вытирая руки о фартук с розочками, который когда-то был белым, а теперь напоминал палитру художника после генеральной уборки мастерской. — Что ты себе позволяешь, милочка? — голос свекрови был тих, но в нем чувствовалась злость. — В моем присутствии такие слова... — В вашем присутствии? — Таня развернулась всем телом, глаза горели...

Марина проснулась от скрипа дивана — Денис снова неудачно повернулся, и пружина под ним жалобно пискнула, как будто тоже была недовольна утренним воскресеньем. В окно било серое небо, из кухни пахло вчерашней гречкой. Она потянулась, нащупала ногой край кровати — и, как всегда, с облегчением осознала: это её. Не диван в маминых хрущёвских апартаментах, не чья-то чужая съемная однушка с запахом табака и чужими кухонными шкафами. Её. Каждая розетка, каждая плитка в ванной. Шесть лет ипотеки, две работы, одни и те же джинсы — но теперь это была её крепость...