Мы друг друга Научили держать слово Любить тихо, умирать снова И выбрасывать камни из головы Мы два маленькие пули в револьвере Одно решение и снова мы уже мишени Если кто-то выстрелит в упор Ты меня лови Мы умрем где-то посреди ночи Но я люблю тебя очень И я люблю тебя очень Мне очень жаль, что мы умрем Тишина многоточие Но я люблю тебя очень И я люблю тебя очень Мне очень жаль, что мы умрем Мы умрем где-то посреди ночи Но я люблю тебя очень И я люблю тебя очень Мне очень жаль, что мы умрем Тишина многоточие Но я люблю тебя очень И я люблю тебя очень Мне очень жаль, что мы умрем И несколько историй...

Сигарета дрожала в пальцах, хотя я давно не нервничал. В кабинет не поступал воздух, за окном было ещё темно, и казалось, что само время застыло. В углу — магнитофон «Юпитер-двадцать четыре», пустая катушка. Я знал, что плёнку увезли. Знал, кто прослушал. И знал, что сказать ничего нельзя. — Владимир Борисович… — хриплый голос с той стороны стола прерывает тишину. — Вы утверждаете, что записи концерта отсутствуют. Как такое возможно? Я не ответил. Просто посмотрел в глаза человеку напротив. У него было лицо канцелярской папки — серое, плоское, без выражения...