Зоя сорвала с вешалки лёгкую куртку и, так и не надев, бросила обратно. — Моего опять нет дома, — хрипло произнесла она, будто докладывала новость из свежей криминальной сводки. — Как ни приду домой — его нет. И что, по-твоему, он там делает до ночи? Подруга Кира, что сидела в глубоком кресле и играя золотистой серёжкой, не спешила с выводами, на ее губах проскользнула насмешка. — Каждый день до девяти? Забавно. Я бы сказала, это из области научной фантастики и трудового мазохизма. — Какая трудовой? — Зоя резко отмахнулась...

"Ты серьёзно сейчас?!" - крикнула я, хотя голос вышел почти шёпотом, как будто сдерживала в нём всю кухню, всю посуду, все аккуратные ножи на магнитной рейке. "Ты серьёзно думаешь, что счастье измеряется двуспальными простынями и видом на набережную?" Он не ответил сразу, только потянулся к серебристой кофемашине, что беззвучно урчала, как гладко выбритый кот. В окне отражалась его голова, чёткая, крепкая, как монета царского чекана. Он любил молчание, превращая его в способ властвовать над любой беседой...