Я помню дни, где тобой дорожил. Где брал за руку, просто вел тебя за гаражи. Казалось, что ты ворожишь. Теперь я праздную с друзьями, ты тут сторожи. Нас разные прут куражи, заразные куклы и джин. И похуй мне! Детка, ты не бойся! Давай мы с тобой попробуем. Давай в объебосе валяться по полу. В смысле? Ну, в смысле в попу нет? В смысле, ты недотрога, Лен? Тихо, тихо, тихо блять, тихо, блядь, не выплёвывай. Я же твоя любовь прям, я же твой baby boy блять. Хочешь, мы тебя с корешом свяжем на этой койке? Главное, я не вру! Да ладно, ведь он же друг. Ты правда не против? Че блять? Ты правда не против двух нас? Сучка снимает блузку (сучка снимает блузку)...

Морозный воздух пощипывал лицо, пока Галина шла от остановки к родительскому дому. Телефон в кармане снова завибрировал — четвёртый звонок от матери за утро. Галина поджала губы и не стала доставать смартфон. Что нового она услышит? «Доченька, ну как так можно, мы же твои родители»? Или очередное «только на тебя надежда»? Калитка скрипнула привычно, как в детстве. Разве что петли стали ржавее, да краска облупилась сильнее. Отец возился возле гаража — сутулая фигура в потрёпанной фуфайке, не замечающая холода...