— Ну ты же понимаешь! — сорвался Виктор на крик. Он сегодня вызвал Веру к себе. Не пригласил, не попросил зайти, хотя они давно знают друг друга и стали почти партнёрами, именно вызвал. — Сама всё понимаешь! Если я этого не сделаю, то она меня просто съест, как самка тарантула! Даже рук не оставит! — Он вытянул вперед свои холеные руки и потряс ими. Дряблые мышцы под тканью сорочки заходили ходуном, Вере стало неприятно, она отвернулась. — Я леплю семью вот этими вот руками, Вера! Раз Марьяне надо, значит надо! Да что он, Витя, делал своими руками? Разве что деньги считал...

Сын смотрел на меня так, будто я была хрупкой вазой, которая вот-вот треснет от неосторожного слова. Его взгляд, полный тревоги и плохо скрытой жалости, скользил по моим рукам, лицу, снова возвращаясь к глазам. — Мам, может, не надо? — голос у Павла был тихий, вкрадчивый, тот самый, которым он уговаривал меня в детстве купить ему очередную машинку. — Побудь в городе. Здесь врачи, мы с Катей рядом. Все под контролем. Я молча застегнула молнию на старом, но крепком чемодане. Контроль. Какое забавное слово...