Крамеш во все глаза смотрел на Соколовского – таким он его ещё не видел – расслабившийся после еды, довольный Филипп опустился на мох, закинув руки за голову, и задумчиво смотрел в небо. -Я тебе что, красна-девица? – насмешливо спросил Сокол у Крамеша, причём, последний был железно уверен, что начальство на него не смотрело! – Что уставился? -Прросто, вы всегда… то есть, обычно… дрругой. -А я – разный! Какой хочу, такой и есть, - усмехнулся Соколовский. – Ладно, покарауль пока, а я вздремну. Да присматривай...

На наших традиционных дачных посиделках вспыхнул конфликт из-за сумочки моей дочери. Детские крики были слышны отовсюду. Сестра, услышав это, кинулась к ним, и, словно коршун, впилась в руку моей дочки, с остервенением выкручивая ее. "А ну, отдай сейчас же, жадина проклятая!" Когда моя малышка зашлась в душераздирающем плаче от боли, я бросилась к ней на защиту. "Убери свои грязные руки, Ленка, или я тебе такую жизнь устрою, век помнить будешь!" И тут в этот балаган, словно вихрь, ворвалась наша мамаша...