— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

Сегодня Маша не общалась с доярками на ферме по одной простой причине: она была уверена, что ей перемалывают кости за спиной, потому что кто-то из баб видел ее ночью. Было не по себе. Сплетнями обрастут разговоры сельчан. Сейчас это ни к чему. Мало того, каждый не постесняется, подойдет и спросит, почему Витька ушел из дома, и старшая дочь сбежала за ним следом. Как будто никто не видел, что Зинка вместе с отцом уехала на мотоцикле. Ну что за люди, лишь бы прикрутить свои мысли к новостям да обсудить чужую жизнь! Маша торопилась домой...