Я ехал на север, в самое сердце страны, где дороги и вены на картах становятся тоньше, а потом и вовсе исчезают. Я ехал не в поисках новой жизни. Я ехал хоронить старую. Ее звали вина, и она была тяжелее любого гроба. Пятнадцать лет я носил ее в себе. Пятнадцать лет голос моего младшего брата Димки звучал в моей голове, задавая один и тот же вопрос: «Паш, почему ты не пошел за мной?». Он пропал здесь, в этих краях, в семнадцать лет. Сбежал после нашей дурацкой, злой ссоры, прыгнул в электричку и уехал в эту глушь, на Вдовьи Пустоши...

Начало тут Там, на мягкой шелковой подкладке цвета слоновой кости, лежал младенец. Крошечная девочка. Ее личико было сморщено от плача, а в огромные, полные слез синие глаза бил солнечный луч, пробившийся сквозь листву. Именно это, видимо, и разбудило малышку, и доставляло дискомфорт. — О Господи! – вырвалось у Анны шепотом. Она огляделась, резко, в панике. Никого вокруг. Только шелест листьев да пение птиц. Тишина. Глубокая, звенящая тишина, нарушаемая только плачем ребенка. Ни следов, ни криков, ни зовущей матери...