Мне пересказывают «гениальную» идею, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь так, как улыбаются люди, когда вежливо слушают человека, уверенного, что открыл вечный двигатель. Улыбка стеклянная, в глазах — ни капли восторга. — Мамина мысль такая, — осторожно произносит Кирилл, глядя не на меня, а в окно, где февраль делает вид, что он март. — Мы продаём твою добрачную квартиру, и… — Стоп, — говорю я, ставлю кружку на стол так, что ложечка звякает, как маленький колокол. — Уже нравится. Продолжай, я готова восхищаться...

Лена всегда знала своё место в семье. Третий угол, запасной вариант, та, которая должна быть благодарна за то, что её вообще заметили. С детства она привыкла к тому, что все лучшие кусочки доставались старшей сестре Свете, все новые платья покупались для неё, все мамины улыбки предназначались ей. — Света у нас красавица, — говорила мать соседкам, гордо поглаживая золотистые локоны старшей дочери. — Далеко пойдёт, богатого мужа найдёт. А эта... — и взгляд скользил по Лене безразлично, — эта пусть учится хорошо, может, хоть прилежанием что-то компенсирует...