Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...

– Что ты сказал? – переспросила Лера. Её голос дрогнул, словно тонкая струна, готовая вот-вот лопнуть. Антон, не отрываясь от телефона, пожал плечами, будто говорил о чём-то обыденном, вроде покупки хлеба. – Я сказал, дачу твою продаём. Уже договорился с риелтором. Квартира у нас тесная, а с деньгами от дачи возьмём трешку в новом районе. Там и школа рядом, и магазины. Лера замерла. Суп остывал, а в груди нарастал холодный ком. Её дача. Место, где она провела каждое лето с бабушкой, где до сих пор...