Я босиком шагаю по росе, Задрав штаны колена выше. Безмолвно, спят в округе все, В деревне никого не слышно. Кузнечики стрекочут лишь, В болоте квакают лягушки. Ночную нарушая тишь, Я до утра их буду слушать. Пищат над ухом комары- В вечерних сумерках залива. Река спокойна, молчалива- И стынет от дневной жары. Ночною дымкою одета, Едва заметен водный блеск. Но с наступлением рассвета, Ее пробудит рыбы плеск...

Это несколько лет назад было. Пришла ко мне под вечер Анисья Ивановна, соседка моя через два дома. Женщина она кремень, за всю жизнь слезы ее никто не видел, а тут гляжу - глаза на мокром месте, а руки в узел на переднике связаны, так что костяшки белые. - Семёновна, - говорит тихо так, будто боится, что кто услышит. - Беда у меня. Помоги советом, Христа ради. Я ее в медпункт свой провела, усадила на кушетку, стакан воды протянула. - Что стряслось, Ивановна? Кто захворал? - Внучка, - выдохнула она, и плечи ее как-то сразу опустились...