— Все! Я больше не могу! — Полина швырнула подушку в стену. — Третий час ночи! Третий! Сверху грохотала музыка. Басы били по потолку, заставляя дрожать люстру. Чьи-то пьяные голоса орали песни, топот ног сливался в дикий танец. Федор сел на кровати, потер глаза. Четвертая ночь подряд. Завтра важная презентация, а он не спал нормально всю неделю. — Пойду поговорю, — устало сказал он. — Не ходи! В прошлый раз тебя чуть не побили! Но Федор уже натягивал спортивные штаны. Поднялся на этаж выше, позвонил в дверь...

Рано утром, когда над сонной, первозданной тишиной древней обители и бескрайними, окутанными сизым, почти молочным туманом лесными просторами Большого Соловецкого острова гулко прокатился первый, низкий и вибрирующий удар колокола, возвестивший о скором начале заутренней службы, Дорофеев уже был на ногах. Услышанный им звук, казалось, рождался где-то в самых недрах острова, в его гранитных глыбах, и, нарастая, проникал сквозь толстые, в полметра толщиной, кирпичные стены, заставляя дрожать не только воздух в келье, но и что-то внутри самого полковника...