Деревня наша, Криницы, помирала тихо и мучительно, как старик, забытый всеми в пустой избе. Лето выдалось такое, что солнце, казалось, решило выжечь саму память о дождях. Речка наша, вертлявая Быстрянка, что с незапамятных времен поила и нас, и скотину, и огороды, сжалась до тонкой грязной струйки, а потом и вовсе пропала, оставив на своем месте потрескавшееся, серое дно, усеянное дохлой рыбой. Пруды, где мы, пацанами, ловили карасей, превратились в пыльные чаши, заросшие сухим камышом. А потом стали сохнуть и колодцы...

Начало ЗДЕСЬ Глава 15. Где-то в конце девятнадцатого века. - Маманя, я это… разговор есть. Выглядел Никита непривычно: стоит, голову опустил, в глаза не глядит. Да и говорит, будто силком его заставляет кто-то, будто слова против воли его из горла вырываются. Ну как вырываются? Тихим шёпотом, больше похожим на угрожающее рычание собаки, потревоженной близостью чужака. Катерина не узнавала сына. Последние полгода ходил Никита, набычившись, почти, как когда-то после гибели Варвары. Только теперь не от людей шарахался, а от жены...