Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...

Все эти выпады точно не для Тех, кого звал на последний медляк Выпадет первый снег на репите петля Это лирика посаженных лёгких и клякс Музыку моего прошлого крошка не трожь Так легко научиться любить понарошку Виски кола, лесть мол ты кул Потом танец языков что сменяет дрожь скул Мне не было стыдно ни разу, за то что я так убирался Что вечно менял номера зай, Да я всего эгоист, да ты всего одна из этих кис На этих бабочек во мне куча побочек Балуюсь абы чем, шляюсь вновь вдоль обочин Выкрутил лампочки все чтоб быть ближе к ночи Выключил тапочек и не жду твой звоночек Я не твой boy, я висну с другой...