Механик кричит: "Шевелись!" Товарищ, я вахты не в силах стоять - Сказал кочегар кочегару. Огни в моих топках совсем не горят, В котлах не сдержать мне уж пару. "Пойди заяви ты, что я заболел И вахту не кончив бросаю, Весь потом истек, от жары изнемог, Работать нет сил - умираю." Товарищ ушел... Он лопату схватил, Собравши последние силы, Дверь топки привычным толчком отворил И пламя его озарило: Лицо его, плечи, открытую грудь, И пот, с них струившийся градом. О, если бы мог кто туда заглянуть, Назвал кочегарку бы адом! Котлы паровые зловеще шумят, От силы паров содрогаясь. Как тысячи змей те пары же шипят, Из труб кое-где прорываясь...

Сигарета дрожала в пальцах, хотя я давно не нервничал. В кабинет не поступал воздух, за окном было ещё темно, и казалось, что само время застыло. В углу — магнитофон «Юпитер-двадцать четыре», пустая катушка. Я знал, что плёнку увезли. Знал, кто прослушал. И знал, что сказать ничего нельзя. — Владимир Борисович… — хриплый голос с той стороны стола прерывает тишину. — Вы утверждаете, что записи концерта отсутствуют. Как такое возможно? Я не ответил. Просто посмотрел в глаза человеку напротив. У него было лицо канцелярской папки — серое, плоское, без выражения...