Свечи на торте дрожали, как испуганные свечки на кладбище — хрупкие, готовые вот-вот потухнуть. В полутемной гостиной стоял затхлый аромат шампанского, остывшего мяса и перемешанных духов — парфюмерный микс из «любви, стабильности и семейного счастья». Анна сидела на диване, стараясь не выдать тревожного вздрагивания века. Двадцать шесть. Возраст, когда девочка еще надеется на чудо, а женщина уже начинает подмечать цену за глупость. Она смотрела на мужа — Сергея, в белой рубашке с тем самым напускным шармом, каким пользуются риелторы в дешёвых агентствах...

— Это потому что у тебя самой жизнь не сложилась, и ты теперь мне мстишь, да?! Или завидуешь? Не ожидала я от тебя такого! Зачем ты мне всё это говоришь? — выпалила Лада и вылетела пулей из комнаты, громко хлопнув дверью. — Эх, дочка… Глупая ты, хоть и взрослая давно, — вздохнула Элеонора Викторовна и, уставившись безучастным взглядом на зимний пейзаж за окном, тихо заплакала. Заснеженные деревья и крыши домов сливались в причудливый калейдоскоп, мелькая и переливаясь всеми цветами радуги перед глазами, полными слёз...