Помню, в школе, в классе то ли в пятом, то ли в шестом, мы, по очереди выходя к доске, наизусть декламировали «Бородино». Нас было человек тридцать, и каждый – кто как мог – кто запинаясь, а кто и «с чувством, с толком, с расстановкой» – повторял вечное лермонтовское «Скажи-ка, дядя, ведь не даром?..». Уж не помню, был ли тот, кто произносил с чувством, и в самом деле пронизан каким-то чувством. Не знаю также, был ли им пронизан тот, кто запинался. Во всяком случае, я в этом глубоко сомневаюсь. Далеко от нас была та война и тот подвиг...

Кто смотрит на нас с полотна, потемневшего от времени? Да ещё и улыбается лукаво и загадочно? Лермонтов? Очень похож, но... всё же что-то не то. Портрет неудачный, художник не очень умелый? Ах да, ещё и мундир "не тот"... А это действительно Лермонтов, только не Михаил Юрьевич, а его родственник Михаил Николаевич. Родство не ближайшее, но Михаил Юрьевич звал его дядей - будем так называть и мы. Тем более, что это именно к нему обращена всем известная строка: "Скажи-ка, дядя"... Хотя иные биографы...