Сначала Ольга думала, что муж просто устал. Работа, возраст, бессонные ночи. Мужчины ведь не жалуются, мнутся, хмурятся, но упорно молчат. Думают, что всё как-то само наладится. Так она себе говорила. Но не наладилось. Андрей будто бы остался в доме, но исчез как человек. Присутствие стало пустым: на кухне сидит, ест, молчит. Ложится и сразу поворачивается спиной. Говорит коротко, отрывисто. И в этих словах какая-то скука, которую раньше он испытывал к чужим. А теперь получается и к ней тоже. —...

Кухонный свет был тусклый, будто старел вместе с домом. Жёлтый, дрожащий, он не освещал — он только обозначал: здесь ещё живут. На столе стояли две чашки — одна с засохшими следами чая, другая — пустая, но с вмятиной на боку, как шрам на чужом лице. Холодный хлеб в пакете, рассыпанная соль. И полное молчание, прерываемое лишь тихим поскрипыванием табурета, на котором он сидел. — Ты опять выпил? — спросила она не резко, но как-то устало, будто это был не вопрос, а диагноз, поставленный уже в десятый раз подряд...