— Я говорю — ты никто! Слышишь, Даша?! В нашей семье, в нашей квартире… Даже чашки со своим именем у тебя нет. Я замерла в дверях кухни, словно налетела на невидимую преграду. По спине пробежал мороз, как будто я оказалась на пронизывающем февральском ветру. Внутри разлилось тягостное чувство – смесь горечи и оскорбления. Мой супруг сидел за столом, скрытым под клетчатой скатертью с изображением васильков. Его взгляд был устремлен в тарелку с манной кашей. Он не пошевелился. Не проронил ни слова...

Мне было пять лет, но я уже знала, что такое страх. Детский дом — это не место для детства. Это место, где ты учишься выживать, где каждый день — борьба за кусок хлеба, за тёплый угол, за право быть замеченным. Стены были серыми, как и наша жизнь. Кровати скрипели, одеяла были тонкими, а воспитатели... Они не были злыми всегда, но их равнодушие резало больнее, чем крики. — Аня, закрой глаза! — рявкала тётя Люда, наша главная воспитательница, если замечала, что кто-то не спит после отбоя. Я любила смотреть в потолок...