— Ты опять потратил последнюю тысячу на свои дурацкие сигареты?! — Валентина швырнула кошелёк на стол так, что по комнате разлетелись мелкие монеты. — Да что ты разорялась, как базарная торговка! — Сергей даже не поднял глаз от телевизора. — Одна пачка, подумаешь. — Одна пачка?! Я на работе горб гну с утра до ночи, а ты тратишь мои деньги на свои капризы! Совесть есть? — Твои деньги? — он наконец повернулся к ней, прищурившись. — А кто тут мужчина в доме? Кто главный? Валентина фыркнула, вытирая руки о передник...

— Мам, мне нужно выйти в субботу. Снова. Цех попросил, аврал у них. Посидишь с мальчишками, а? Ольга выдохнула эту фразу вместе с остатками воздуха в лёгких, оседая на стул в материнской кухне. Она не садилась, а именно оседала, словно из её тела вдруг вынули несколько важных костей, отвечающих за осанку. Кухня Анны Ивановны была её полной противоположностью — стерильная, упорядоченная, залитая ровным дневным светом. Здесь пахло не вчерашним борщом и детскими носками, а воском для полировки мебели и, кажется, самим спокойствием...