— Вадька, ну когда все это закончится? — послышался недовольный голос Вероники. Она стояла возле полуоткрытой двери балкона и смотрела на прогнившую оконную раму. — Ты хоть видишь, что эта рухлядь скоро начнет сыпаться? Точнее, уже сыплется. А ты когда обещал починить? Опять всю зиму будет продувать? Вадим насупился: — У нас не так холодно, как ты говоришь. Ты слишком много потратила на первой же неделе, хоть я тебя и просил так не делать. Так что денег нет, придется держаться, как говорил кое-кто...

— Нет, ты слышал, что она сказала? Ты просто стоял и молчал! — голос Эльвиры дрожал, срываясь на шёпот, в котором клокотала ярость. Она металась по их маленькой, но уютной кухне, словно тигрица в клетке. — Мои шторы, которые я выбирала три недели, которые я повесила своими руками, она назвала «пыльной тряпкой для нищебродов»! Виталик, сорокалетний мужчина с уставшими глазами и вечно виноватой улыбкой, сидел за столом, ковыряя вилкой остывшую котлету. Он не поднимал головы. — Эль, ну ты же знаешь маму...