— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

— Ты опять забыл! Опять! — Ася швырнула телефон на диван. — Семь лет, Толик! Семь лет мы женаты, и ты третий раз забываешь! Толик стоял в дверях, еще в рабочей одежде. Лицо усталое, плечи опущены. — Ась, прости. Работа, ты же знаешь... — Знаю! Все я знаю! Работа важнее, чем жена! — Я не говорил, что важнее. — А что ты вообще говоришь? Когда последний раз сказал, что любишь? Когда цветы дарил? Помнишь? Толик молчал. Ася видела, как он сжимает кулаки, как напрягается челюсть. Знала — сейчас развернется и уйдет...