1937 год Звуки мелодии, наигрываемые на гитаре, заполнили округу. И слышен был мелодичный голос Агафьи, которая перебирала струны, играя на музыкальном инструменте. " Василёк полевой, к солнышку тянется, Ласково траву трепещет ветер, Теплый солнца луч цветок касается, Озаряя сад мой на рассвете..." - Чего, Агафья, опять песенки сочиняешь? - Зина улыбалась, глядя на соседку через забор. - Пытаюсь, но не выходит ничего, - грустно улыбнулась Агафья. - Чего не выходит-то? Славно всё получается, слова вон какие красивые...

Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...